Визит президента Ирана в Россию: встреча «друзей» свергнутого Башара Асада

Президент Ирана Масуд Пезешкиан в пятницу встретится с российским лидером Владимиром Путиным в Москве, и уже объявлено, что они подпишут договор «о всеобъемлющем стратегическом партнерстве». О пунктах этого договора накануне рассказал глава МИД Ирана Аббас Аракчи в статье для государственного российского агентства РИА Новости: по его словам, в документе будет 47 статей.

Аракчи назвал договор «важной вехой, которая не только укрепляет двусторонние отношения, но и обеспечивает основу для инновационной роли в региональных и глобальных событиях» и кратко описал его суть. По словам главы иранского МИДа, на первом месте в документе – экономическое сотрудничество, а «укрепление сотрудничества в сфере безопасности и обороны», о котором тоже говорится в документе, «направлено не на угрозу, а на укрепление общей безопасности и защиту человеческих ценностей».

При этом заявляется, что договор не будет содержать пункта о взаимных оборонных гарантиях, как это прописано в договорах Москвы с Минском и Пхеньяном. Об этом сказал Посол Ирана в России Казем Джалали, отвечая на вопрос иранского агентства ИРНА: «Природа этого соглашения иная. Они (в российско-белорусском и российско-северокорейском договорах – ред.) установили партнерские отношения в ряде областей, которых мы особо не касались. Независимость и безопасность нашей страны, а также опора на собственные силы крайне важны. Мы не заинтересованы в присоединении к какому-либо блоку».

Договор заключается на 20 лет, и некоторые наблюдатели отмечают, что он вполне может быть таким же расплывчатым, как и «дорожная карта отношений», которую подписали Иран и Китай в 2021 году. Однако Россия явно подходит к своим отношениям с Ираном серьезно: государственные медиа уделяют визиту Масуда Пезешкиана большое внимание.

В Вашингтоне отмечают, что партнерство Ирана с Китаем и Россией, несмотря на ослабление позиций Тегерана на Ближнем Востоке после падения режима Башара Асада в Сирии, должно вызывать озабоченность Запада.

Об этом, в частности, говорила Меган О’Салливан (Meghan O’Sullivan), директор Центра Белфера, отвечая на вопрос Русской службы «Голоса Америки» в ходе мероприятия в «Совете по международным делам» (Council on Foreign Relations):

«Я думаю, что серьезным фактором изменения обстановки в мире по сравнению со временем, когда первый срок Трампа закончился 4 года назад, является укрепление отношений между Россией, Китаем, Ираном и Северной Кореей. Эта тенденция тогда существовала в основном в виде риторики. Сейчас же есть определенные основания для реального беспокойства по поводу того, насколько серьезно, несмотря на все различия и порой разногласия, эти страны помогают друг другу. И это может заставить США и наших союзников серьезнее задуматься по поводу того, с какими неожиданными обстоятельствами они могут столкнуться при развитии этого процесса».

Однако бывший заместитель госсекретаря США Стивен Биган (Stephen Biegun) в комментарии для Русской службы «Голоса Америки» отметил, что Пезешкиан едет к Путину в тот момент, когда их верный союзник, сирийский диктатор Башар Асад был свергнут:

«Понятно, что частично целью этого визита является подписание соглашения в сфере безопасности между Россией и Ираном. Я уже потерял счет визитам президентов Ирана в Москву, так что чем-то необычным этот визит не является. Кроме того, у президента Ирана положение незавидное – всего лишь полтора месяца назад его “друг”, сирийский диктатор Башар Асад был свергнут, несмотря на предполагаемую поддержку России удержании власти. Иран сейчас ослаблен, и это ослабляет позиции президента Ирана при его встречах в Москве. Однако и положение самой России в мире в результате свержения Асада пошатнулось, и любые российские обещания в области безопасности теперь стоят меньше бумаги, на которой они напечатаны».

В интервью «Голосу Америки» Стивен Биган заметил, что «у любой администрации США, а особенно в дни первого срока президента Трампа, склонность Ирана к дестабилизации обстановки на всем Ближнем Востоке вызывала реакцию, и тогда Иран пересек красную линию, на что президент Трамп и отреагировал».

Экс-дипломат пояснил, что имеет в виду решение президента Трампа о ликвидации Касема Сулеймани, командующего спецподразделения «Аль-Кудс» в составе Корпуса Стражей Исламской революции, уничтоженного ударом дрона в январе 2020 года в Ираке: «Сулеймани возглавлял действия по дестабилизации в целом ряде государств региона. Сейчас Иран уже не тот: он гораздо слабее, и когда президент Трамп вступит в должность, у него есть большой выбор вариантов того, как взаимодействовать с Ираном. Я думаю, что в этих вариантах есть и опция договоренностей с Ираном, даже сближения».

По мнению Стивена Бигана, в некоем подобии «оси», организованном Москвой, Пекином, Тегераном и Пхеньяном, «у каждой из стран участниц есть опасения, что она окажется последней в череде тех, кто будет заключать сделку» с Вашингтоном.

«Поэтому иранцы с беспокойством думают о том, что президент Трамп действительно начнет переговоры с Путиным об окончании войны в Украине. Иран остро чувствует, что в этом случае он останется на обочине, поэтому они (в ходе визита президента Ирана в Москву – ред.) постараются получить заверения в продолжении партнерства, а также разобраться в том, как им самим действовать. Возможно ли, что Иран будет как раз первым из них, кто начнет говорить с США? Этот вопрос наверняка задают себе во всех трех остальных столицах этой «оси» - уверен экс-дипломат.

Вообще же, по словам Стивена Бигана, Путин «не испытывает никакого уважения к тому, что записано в договорах», поэтому бывший замгоссекретаря США не ожидает, что все пункту договора между Москвой и Тегераном будут скрупулезно выполняться.

Тем не менее, в вопросе отношений США и России с Ираном есть тема, которая в будущем может найти место и в контактах Вашингтона с Москвой – ядерная программа иранского режима. Меган О’Салливан, отвечая на вопрос «Голоса Америки» по этой теме, считает, что пока для такого обсуждения оснований нет, но они могут появиться в будущем:

«Я думаю, преждевременно говорить о том, что какие-либо обсуждения США и Россией войны в Украине могут включать вопрос Ирана, однако я бы не полностью сбрасывала со счетов идею, что США и Россия по-прежнему могут быть едины в желании не допустить превращения Ирана в государство, обладающее ядерным оружием. В 2015 году это понимание было серьезной частью всех переговоров, но мировой ландшафт с тех пор, конечно, сильно поменялся. Возможно, и сейчас между США и Россией может возникнуть понимание в этом вопросе, если то ослабление Ирана, о котором говорил Стивен, подтолкнет его к решению стать ядерной страной».